TAIZÉМы пребываем в мире, где сосуществуют свет и тьма. Своей жизнью, мать Тереза призывала выбирать свет. Этим она открыла путь к святости многим другим. Мать Тереза сделала доступными слова, написанные в четвертом веке блаженным Августином: «Люби, и скажи это своей жизнью». Доверие Богу становиться правдоподобным, только если оно прожито, только тогда им можно делиться с другими.
Мне было дано встретиться с матерью Терезой несколько раз. В ней часто можно было различить отблески святости Христовой. Летом 1976 года она посетила Тэзе. На холме, где находиться община, было множество молодежи из разных стран. Мы вместе написали эту молитву: « Боже, Отче каждого человека, ты просишь всех нести любовь туда, где бедные унижены, примирение туда, где люди разодраны, радость, туда, где Церковь разрушена… Ты открываешь перед нами этот путь, чтобы мы были закваской единства всей человеческой семьи».
В том же году, с несколькими братьями моей общины, мы прожили какое-то время среди самых нищих Калькутты. Мы жили около ее дома, в обездоленном, шумном, наполненном детьми квартале, где большая часть населения – мусульмане. Нас принимала семья христиан, чей дом выходил на перекресток нескольких улочек, с лавочками и скромными мастерскими. Мать Тереза часто приходила молиться с нами. Иногда, во второй половине дня, она просила меня посещать вместе с ней прокаженных, которые не ждали уже ничего, кроме смерти. Она искала, как принести покой в их тревогу.
Иногда она принимала неожиданные решения. Однажды, когда мы возвращались от посещения прокаженных, на машине, она сказала мне: «Я хочу попросить вас об одной вещи. Скажите «Да!». Перед тем как ответить, я попытался узнать четь больше, но она только повторяла: «Скажите мне «Да!». Наконец, она объяснилась: «Обещайте мне, что теперь будете постоянно носить ваше белое монашеское одеяние, это необходимый знак в нашу эпоху, в ситуациях, в которых мы оказываемся». Я ответил: «Да, я скажу об этом своей братии, и буду носить одеяние так часто, как это будет возможно», Тогда она попросила своих сестер сшить белое одеяние и настояла на том, чтобы самой сделать часть.
Она была особенно внимательна к детям и предложила мне, и одному из моих братьев, врачу, каждое утро посещать место, где лежали тяжело больные умирающие дети, чтобы заниматься самыми страждущими. В первый же день, я обнаружил там четырехмесячную девочку. Мне сказали, что ей не хватит сил сопротивляться зимним вирусам. Тогда мать Тереза предложила: «Возьмите ее в Тэзе, вы сможете о ней позаботиться».
В самолете малышке, названной Мари, было совсем плохо. По приезде в Тэзе она впервые начала лепетать, как счастливый младенец. Первые недели, она часто спала у меня на одной руке, пока я работал. Понемногу она набиралась сил, и она переехала в дом, совсем близко от нас. Моя сестра Женевьева, которая уже за много лет до того начала принимать в Тэзе детей и растить их как своих, взяла девочку к себе. Я ее крестный и люблю ее как отец.
Через несколько лет, осенью, в воскресенье, мать Тереза снова приехала в Тэзе. Вместе с ней, на общей молитве, вы выразили заботу, которая и сейчас остается актуальной: «В Калькутте есть видимые больницы для умирающих, но, во многих странах, молодежь живет в невидимом умирании. Молодые люди и девушке ранены отверженностью, нехваткой любви, надломами, тревогой, страхом перед будущим. Ситуации разрыва отношений лишили их невинности детства и отрочества. Некоторые совсем разочарованы: зачем существовать, есть ли еще в этой жизни хоть какой-нибудь смысл?»
С двумя братьями мы поехали в Калькутту на похороны матери Терезы. Мы хотели вместе благодарить Бога за ее отданную другим жизнь и петь вместе с ее сестрами в духе хвалы. У ее тела, я вспоминал, что мы оба верили: единство в Боге вызывает в нас стремление облегчить человеческие страдания. Да, поддерживая ближних в испытаниях, мы встречаем Христа. Не говорит ли и Он Сам «То, что вы делаете одному из малых сих, мне делаете».